Каждого сборника стихов серии «Великие поэты», выходящих еженедельно, ждешь как подарка. Но в последнее время покупаю, просматриваю и складываю (Асадов, Багрицкий, Щипачев – печально – все не мое). Грешна, люблю стихи с подтекстом, с ассоциативными сравнениями, с философской мыслью. Последний томик — стихи Твардовского «Жестокая память», и в аннотации: «Вот стихи – а все понятно, все на русском языке».

Великие поэты - Твардовский

Александр Трифонович Твардовский — советский писатель, поэт

21 06 1910 — 18 12 1971

Прочитала все перед сном, как будто поговорила с другом, которого давно не видела, поговорила просто без затей, понимая его и сочувствуя ему. На душе после этого разговора стало светло и спокойно.

 

День пригреет — возле дома

Пахнет позднею травой,

Яровой, сухой соломой

И картофельной ботвой.

И хотя земля устала,

Всё ещё добра, тепла:

Лён разостланный отава

У краёв приподняла.

Но уже темнеют реки,

Тянет кверху дым костра.

Отошли грибы, орехи.

Смотришь, утром со двора

Скот не вышел. В поле пусто.

Белый утренник зернист.

И свежо, морозно, вкусно

Заскрипел капустный лист.

И за криком журавлиным,

Завершая хлебный год,

На ремонт идут машины,

В колеях ломая лёд.

1939

 

 

Когда пройдешь путем колонн

В жару, и в дождь, и в снег,

Тогда поймешь,

Как сладок сон,

Как радостен ночлег.

 

Когда путем войны пройдешь,

Еще поймешь порой,

Как хлеб хорош

И как хорош

Глоток воды сырой.

 

Когда пройдешь таким путем

Не день, не два, солдат,

Еще поймешь,

Как дорог дом,

Как отчий угол свят.

 

Когда — науку всех наук —

В бою постигнешь бой,-

Еще поймешь,

Как дорог друг,

Как дорог каждый свой —

 

И про отвагу, долг и честь

Не будешь зря твердить.

Они в тебе,

Какой ты есть,

Каким лишь можешь быть.

 

Таким, с которым, коль дружить

И дружбы не терять,

Как говорится,

Можно жить

И можно умирать.

1943

 

 

Жить бы мне век соловьем-одиночкой

В этом краю травянистых дорог,

Звонко выщелкивать строчку за строчкой,

Циклы стихов заготавливать впрок.

О разнотравье лугов непримятых.

Зорях пастушьих, угодьях грибных.

О лесниках-добряках, бородатых.

О родниках и вечерних закатах.

Девичьих косах и росах ночных…

Жить бы да петь в заповеднике этом,

От многолюдных дорог в стороне,

Малым, недальним довольствуясь эхом,-

Вот оно, счастье. Да жаль, не по мне.

Сердце иному причастно всецело

Словно с рожденья кому подряжен

Браться с душой за нелегкое дело,

Биться, беситься и лезть на рожон.

И поспевать, надрываясь до страсти,

С болью, с тревогой за нынешним днем.

И обретать беспокойное счастье

Не во вчерашнем, а именно в нем…

Да! Но скажу я: без этой тропинки,

Где оставляю сегодняшний след,

И без росы на лесной паутинке —

Памяти нежной ребяческих лет —

И без иной — хоть ничтожной — травинки

Жить мне и петь мне? Опять-таки — нет…

Не потому, что особой причуде

Дань отдаю в этом тихом краю.

Просто — мне дорого всё, что и людям,

Всё, что мне дорого, то и пою.

1959

 

 

Чернил давнишних блеклый цвет,

И разный почерк разных лет

И даже дней — то строгий, чёткий,

То вроде сбивчивой походки —

Ребяческих волнений след,

Усталости иль недосуга

И просто лени и тоски.

То — вдруг — и не твоей руки

Нажимы, хвостики, крючки,

А твоего былого друга —

Поводыря начальных дней…

То мельче строчки, то крупней,

Но отступ слева всё заметней,

И спуск поспешный вправо, вниз,

Совсем на нет в конце страниц —

Строки не разобрать последней.

Да есть ли толк и разбирать,

Листая старую тетрадь

С тем безысходным напряженьем,

С каким мы в зеркале хотим

Сродниться как-то со своим

Непоправимым отраженьем?..

1965

 

 

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны,

В то, что они — кто старше, кто моложе —

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь,-

Речь не о том, но все же, все же, все же…

1966

 

 

В чем хочешь человечество вини

И самого себя, слуга народа,

Но ни при чем природа и погода:

Полны добра перед итогом года,

Как яблоки антоновские, дни.

 

Безветренны, теплы — почти что жарки,

Один другого краше, дни-подарки

Звенят чуть слышно золотом листвы

В самой Москве, в окрестностях Москвы

И где-нибудь, наверно, в пражском парке.

 

Перед какой безвестною зимой

Каких еще тревог и потрясений

Так свеж и ясен этот мир осенний,

Так сладок каждый вдох и выдох мой?

1968