Последнее время мало смотрю телевизор. Но, сегодня, почему то включила  канал культура. Шла передача, посвященная 85-летию Евгения Евтушенко. Посмотрела оставшийся кусочек шедшего фильма «Зашумит ли клеверное поле» и концерт в Государственном Кремлевском дворце. Звучали песни на стихи Евтушенко, читали его стихи. Я тронута была до слез. То ли молодость моя советская вспомнилась, то ли концерт был искренним и не фальшивым.  Хорошо, что знают и помнят поэта эпохи, который ушел от нас 1 апреля 2017 года.

Евгений Александрович Евтушенко -советский, российский поэт

18 07 1932 — 01 04 2917

Привожу несколько стихотворений, которые прочитал Вениамин Смехов

Бабий Яр

Над Бабьим Яром памятников нет.

Крутой обрыв, как грубое надгробье.

Мне страшно.

Мне сегодня столько лет,

как самому еврейскому народу.

 

Мне кажется сейчас —

я иудей.

Вот я бреду по древнему Египту.

А вот я, на кресте распятый, гибну,

и до сих пор на мне — следы гвоздей.

Мне кажется, что Дрейфус —

это я.

Мещанство —

мой доносчик и судья.

Я за решеткой.

Я попал в кольцо.

Затравленный,

оплеванный,

оболганный.

И дамочки с брюссельскими оборками,

визжа, зонтами тычут мне в лицо.

Мне кажется —

я мальчик в Белостоке.

Кровь льется, растекаясь по полам.

Бесчинствуют вожди трактирной стойки

и пахнут водкой с луком пополам.

Я, сапогом отброшенный, бессилен.

Напрасно я погромщиков молю.

Под гогот:

«Бей жидов, спасай Россию!» —

насилует лабазник мать мою.

О, русский мой народ! —

Я знаю —

ты

По сущности интернационален.

Но часто те, чьи руки нечисты,

твоим чистейшим именем бряцали.

Я знаю доброту твоей земли.

Как подло,

что, и жилочкой не дрогнув,

антисемиты пышно нарекли

себя «Союзом русского народа»!

Мне кажется —

я — это Анна Франк,

прозрачная,

как веточка в апреле.

И я люблю.

И мне не надо фраз.

Мне надо,

чтоб друг в друга мы смотрели.

Как мало можно видеть,

обонять!

Нельзя нам листьев

и нельзя нам неба.

Но можно очень много —

это нежно

друг друга в темной комнате обнять.

Сюда идут?

Не бойся — это гулы

самой весны —

она сюда идет.

Иди ко мне.

Дай мне скорее губы.

Ломают дверь?

Нет — это ледоход…

Над Бабьим Яром шелест диких трав.

Деревья смотрят грозно,

по-судейски.

Все молча здесь кричит,

и, шапку сняв,

я чувствую,

как медленно седею.

И сам я,

как сплошной беззвучный крик,

над тысячами тысяч погребенных.

Я —

каждый здесь расстрелянный старик.

Я —

каждый здесь расстрелянный ребенок.

Ничто во мне

про это не забудет!

«Интернационал»

пусть прогремит,

когда навеки похоронен будет

последний на земле антисемит.

Еврейской крови нет в крови моей.

Но ненавистен злобой заскорузлой

я всем антисемитам,

как еврей,

и потому —

я настоящий русский!

1961

 

Молитва

 

Униженьями и страхом

Заставляют быть нас прахом,

Гасят в душах божий свет.

Если гордость мы забудем,

Мы лишь серой пылью будем

Под колесами карет.

 

Можно бросить в клетку тело,

Чтоб оно не улетело

Высоко за облака,

А душа сквозь клетку к богу

Все равно найдет дорогу,

Как пушиночка, легка.

 

Жизнь и смерть — две главных вещи.

Кто там зря на смерть клевещет?

Часто жизни смерть нежней.

Научи меня, Всевышний,

Если смерть войдет неслышно,

Улыбнуться тихо ей.

 

Помоги, господь,

Все перебороть,

Звезд не прячь в окошке,

Подари, господь,

Хлебушка ломоть —

Голубям на крошки.

 

Тело зябнет и болеет,

На кострах горит и тлеет,

Истлевает среди тьмы.

А душа все не сдается.

После смерти остается

Что-то большее, чем мы.

 

Остаемся мы по крохам:

Кто-то книгой, кто-то вздохом,

Кто-то песней, кто — дитем,

Но и в этих крошках даже,

Где-то, будущего дальше,

Умирая, мы живем.

 

Что, душа, ты скажешь богу,

С чем придешь к его порогу?

В рай пошлет он или в ад?

Все мы в чем-то виноваты,

Но боится тот расплаты,

Кто всех меньше виноват.

 

Помоги, господь,

Все перебороть,

Звезд не прячь в окошке,

Подари, господь,

Хлебушка ломоть —

Голубям на крошки.

 

1996

 

«Если будет Россия, значит буду и я» — Евгений Евтушенко