Молодой, красивый, талантливый — навечно.

Павел Васильев прожил очень короткую жизнь, всего 27 лет, стихи начал писать в детстве, трижды сидел в тюрьме, последний раз в 1937 году в Лефортово, где и был расстрелян, как член террористической группы, якобы готовившей покушение на Сталина. В 1956 году был посмертно реабилитирован.

У него были синие глаза , тонкие красивые ресницы, красивые руки с тонкими пальцами.

Стихи у него сочные, стремительные, свежие.

05 01 1910 — 16 07 1937

 

СОНЕТ

«Суровый Дант не презирал сонета,

В нем жар любви Петрарка изливал…?

А я брожу с сонетами по свету,

И мой ночлег — случайный сеновал.

 

На сеновале — травяное лето,

Луны печальной розовый овал.

Ботинки я в скитаньях истоптал,

Они лежат под головой поэта.

 

Привет тебе, гостеприимный кров,

Где тихий хруст и чавканье коров

И неожидан окрик петушиный…

 

Зане я здесь устроился, как граф!

И лишь боюсь, что на заре, прогнав,

Меня хозяин взбрызнет матерщиной.

 

 

СТИХИ В ЧЕСТЬ НАТАЛЬИ

В наши окна, щурясь, смотрит лето,

Только жалко — занавесок нету,

Ветреных, веселых, кружевных.

Как бы они весело летали

В окнах приоткрытых у Натальи,

В окнах незатворенных твоих!

 

И еще прошеньем прибалую-

Сшей ты, ради бога, продувную

Кофту с рукавом по локоток,

Чтобы твое яростное тело

С ядрами грудей позолотело,

Чтобы наглядеться я не мог.

 

Я люблю телесный твой избыток,

От бровей широких и сердитых

До ступни, до ноготков люблю,

За ночь обескрылевшие плечи,

Взор, и рассудительные речи,

И походку важную твою.

 

А улыбка — ведь какая малость!-

Но хочу, чтоб вечно улыбалась-

До чего тогда ты хороша!

До чего доступна, недотрога,

Губ углы приподняты немного:

Вот где помещается душа.

 

Прогуляться ль выйдешь, дорогая,

Все в тебе ценя и прославляя,

Смотрит долго умный наш народ,

Называет «прелестью» и «павой»

И шумит вослед за величавой:

«По стране красавица идет».

 

Так идет, что ветви зеленеют,

Так идет, что соловьи чумеют,

Так идет, что облака стоят.

Так идет, пшеничная от света,

Больше всех любовью разогрета,

В солнце вся от макушки до пят.

 

Так идет, земли едва касаясь,

И дают дорогу, расступаясь,

Шлюхи из фокстротных табунов,

У которых кудлы пахнут псиной,

Бедра крыты кожею гусиной,

На ногах мозоли от обнов.

 

Лето пьет в глазах ее из брашен,

Нам пока Вертинский ваш не страшен-

Чертова рогулька, волчья сыть.

Мы еще Некрасова знавали,

Мы еще «Калинушку» певали,

Мы еще не начинали жить.

 

И в июне в первые недели

По стране веселое веселье,

И стране нет дела до трухи.

Слышишь, звон прекрасный возникает?

Это петь невеста начинает,

Пробуют гитары женихи.

 

А гитары под вечер речисты,

Чем не парни наши трактористы?

Мыты, бриты, кепки набекрень.

Слава, слава счастью, жизни слава.

Ты кольцо из рук моих, забава,

Вместо обручального надень.

 

Восславляю светлую Наталью,

Славлю жизнь с улыбкой и печалью,

Убегаю от сомнений прочь,

Славлю все цветы на одеяле,

Долгий стон, короткий сон Натальи,

Восславляю свадебную ночь.

 

 

Вся ситцевая, летняя приснись,

Твоё позабываемое имя

Отыщется одно между другими.

Таится в нём немеркнущая жизнь:

Тень ветра в поле, запахи листвы,

Предутренняя свежесть побережий,

Предзорный отсвет, медленный и свежий,

И долгий посвист птичьей тетивы,

И тёмный хмель волос твоих ещё.

Глаза в дыму. И, если сон приснится,

Я поцелую тяжкие ресницы,

Как голубь пьёт — легко и горячо.

И, может быть, покажется мне снова,

Что ты опять ко мне попалась в плен.

И, как тогда, всё будет бестолково —

Весёлый зной загара золотого,

Пушок у губ и юбка до колен.

1932 год

 

ЛЮБИМОЙ

Слава богу,

Я пока собственность имею:

Квартиру, ботинки,

Горсть табака.

Я пока владею

Рукою твоею,

Любовью твоей

Владею пока.

И пускай попробует

Покуситься

На тебя

Мой недруг, друг

Иль сосед, —

Легче ему выкрасть

Волчат у волчицы,

Чем тебя у меня,

Мой свет, мой свет!

Ты — мое имущество,

Мое поместье,

Здесь я рассадил

Свои тополя.

Крепче всех затворов

И жестче жести

Кровью обозначено:

«Она — моя».

Жизнь моя виною,

Сердце виною,

В нем пока ведется

Все, как раньше велось,

И пускай попробуют

Идти войною

На светлую тень

Твоих волос!

Я еще нигде

Никому не говорил,

Что расстаюсь

С проклятым правом

Пить одному

Из последних сил

Губ твоих

Беспамятство

И отраву.

Спи, я рядом,

Собственная, живая,

Даже во сне мне

Не прекословь:

Собственности крылом

Тебя прикрывая,

Я оберегаю нашу любовь.

А завтра,

Когда рассвет в награду

Даст огня

И еще огня,

Мы встанем,

Скованные, грешные,

Рядом —

И пусть он сожжет

Тебя

И сожжет меня.

**************************

 

 

Сначала пробежал осинник,

Потом дубы прошли, потом,

Закутавшись в овчинах синих,

С размаху в бубны грянул гром.

 

Плясал огонь в глазах сажённых,

А тучи стали на привал,

И дождь на травах обожжённых

Копытами затанцевал.

 

Стал странен под раскрытым небом

Деревьев пригнутый разбег,

И всё равно как будто не был,

И если был — под этим небом

С землёй сравнялся человек.

 

Май 1932 года

Лубянка. Внутренняя тюрьма

 

Павел Васильев погиб в возрасте 27 лет. Он был далеко не ангелом и совсем не героем. Он был всего лишь поэтом колоссального таланта.