Несколько дней назад на канале «Культура» мне посчастливилось увидеть вечер «Каждый выбирает для себя», посвященный Елене Камбуровой.
Елена Анатольевна Камбурова — певица, Народная артистка России, руководитель Московского театра музыки и поэзии
11 июля 1940года
Все гости были приглашены ею лично. «Приход каждого из вас для меня лучший подарок», — сказала она. А люди собрались все именитые, и была атмосфера радости, гармонии, вольнодумной глубины, единения духа, единения полета мысли. Очень рекомендую посмотреть видео, если кто не видел передачи
А я приведу несколько стихотворений, прозвучавших на вечере.
ДУЭТ ДЛЯ СКРИПКИ И АЛЬТА
Моцарт в легком опьяненье
Шел домой.
Было дивное волненье,
День шальной.
И глядел веселым оком
На людей
Композитор Моцарт Вольфганг
Амадей.
Вкруг него был листьев липы
Легкий звон.
‘Тара-тара, тили-тики,-
Думал он.-
Да! Компания, напитки,
Суета.
Но зато дуэт для скрипки
И альта’.
Пусть берут его искусство
Задарма.
Сколько требуется чувства
И ума!
Композитор Моцарт Вольфганг,
Он горазд,-
Сколько требуется, столько
И отдаст…
Ox, и будет Амадею
Дома влет.
И на целую неделю —
Черный лед.
Ни словечка, ни улыбки.
Немота.
Но зато дуэт для скрипки
И альта.
Да! Расплачиваться надо
На миру
За веселье и отраду
На пиру,
За вино и за ошибки —
Дочиста!
Но зато дуэт для скрипки
И альта!
(Читал Константин Райкин)
Родная земля
В заветных ладанках не носим на груди,
О ней стихи навзрыд не сочиняем,
Наш горький сон она не бередит,
Не кажется обетованным раем.
Не делаем ее в душе своей
Предметом купли и продажи,
Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,
О ней не вспоминаем даже.
Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно — своею.
(Читала Инна Чурикова)
пишу я стихи
размером каким-нибудь допотоптным
ну — скажем
александрийским или четырёхстопным
и вдруг не лезет в строку — наречие
не лезет, как не верчу
а выбрасывать я его не хочу
об этом не может быть и речи
но стих-то с увечьем
и уже не излечишь его междометием
и трепыхается он:
как живой, как птица в силках, как рыбина в сетях
и надо ему помочь и не в-мочь
и чувствую я, что, наверное
лучше быть птичкой певучей:
воробушком серым — клевать себе зёрна
строить гнёзда, на воробьиху щерится грозно
но кто приказал мне? идти переулками фраз
под обстрелом мной же придуманных анютиных глазок
под не существующими каплями не существующего дождя
с известными рифмами, раскланиваясь, проходя мимо
как со знакомыми девушками и на углу поджидать её:
единственную — неповторимую новую, злую, хорошую рифму мою
а если она не придёт? а если запоздает?
сколько я передумаю? сколько перестрадаю?
уж не случились ли с ней чего — уж?
уж не попала ли под трамвай она?
нет
но кто приказал мне кидаться в омут:
наречий, созвучий и двоеточий? воевать с глаголами ночью?
когда интереснее занятие — есть, между прочем
ведь я же простетский парень в брюках и рыжей ковбойке
не хуже другого — спляшу я с девчонкой бойкой
нет.
если нельзя воробьем — то, наверное, лучше быть каменотёсом
быть, например
или дрова рубить или туристов возить
на лодке — так, чтобы от вёсел зудели плечи
но пусть не лучше, но легче
послушай, друг мой, суровый
прошу я тебе как брата: давай поменяемся, я подарю тебе — музыку слова
а ты мне: кирку, лопату
и в поте лица своего — искуплю я грехи свои
и забуду я рифмы глаголы кавычки
но только немного
немного
оставь мне от этой проклятой привычки — писать стихи
(читал Юрий Норштейн)
Я — соловей: я без тенденций
И без особой глубины…
Но будь то старцы иль младенцы,-
Поймут меня, певца весны.
Я — соловей, я — сероптичка,
Но песня радужна моя.
Есть у меня одна привычка:
Влечь всех в нездешние края.
Я — соловей! на что мне критик
Со всей небожностью своей? —
Ищи, свинья, услад в корыте,
А не в рулладах из ветвей!
Я — соловей, и, кроме песен,
Нет пользы от меня иной.
Я так бессмысленно чудесен,
Что Смысл склонился предо мной!
(читал Вениамин Смехов)
Юрий Рост сказал: « Может это начало, что можно так собраться, так общаться, так наслаждаться… Но, наверное, это конец…»