Юрий Кублановский –  выдающийся поэт нашего времени.

Юрий Кублановский

 

У него 30 апреля юбилей – 65-летие. Родился он в городе Рыбинске Ярославской  области. В детстве посещал изостудию, потом начал писать стихи  и рисовать сразу же разучился. Не принадлежит ни к какому течению, его путь  в поэзии  — путь одиночки (так говорит он сам).  В 1982 году был вынужден эмигрировать, в 90-ые вернулся в Россию, но почувствовал себя более одиноким, чем всегда.

«Поэзия — аристократический вид творчества и требует большой деликатности, как со стороны автора, так и читателя» — считает Ю. Кублановский. Чем дольше пишешь, тем больше робеешь перед белым листом; писать становится все трудней и трудней. Пишет только по вдохновению. Помещаю несколько стихотворений Ю.Кублановского, которые легли мне на душу.

 

Бумаги Купина небес неопалима.

Колосятся иней, снег.

Ночь светла от голубого дыма.

Темен мой ночлег.

И хрустят дорожки в дольнем мире,

днем горевшем золотым огнем,

чтобы было и тесней и шире

мне в Отечестве своем.

 

…Рабьим страхом душу не унижу:

этот снег и эту жесть,

черный сад и голубую крышу

я беру как есть

– в жадном тигеле расплавить снова

– Господи, благослови –

косность речи и свободу слова,

дар Твоей любви.

 

1978

 

*****************************

 

И ВСЕ МЕРЕЩИТСЯ

 

И все мерещится то яма, то барак

с плюгавым  уркой одесную.

И каждый раз трудней бывает сделать шаг

в словесность чистую простую…

Не башню стройную за клетью клеть

я смело возвожу к руинам –

все громче хочется анафему пропеть

и показать кулак рубинам.

 

***************************

 

Не разлетается благовест

и замурована ржавью дверь…

Но образ Бога из этих мест –

разве только опять на крест –

никуда, никуда не ушел, поверь.

 

**************************

Когда в мильонной гидре дня

узнаю по биенью сердца

в ответ узнавшего меня

молчальника-единоверца,

 

ничем ему не покажу,

что рад и верен нашей встрече,

губами только задрожу

да поскорей ссутулю плечи…

 

Не потому что я боюсь:

вдруг этим что-нибудь нарушу?

А потому что я — вернусь

и обрету родную душу.

 

Не зря Всевышнего рука

кладет клеймо на нас, убогих:

есть нити, тайные пока,

уже связующие многих.

1976

 

****************************

На холмах с нездешним светом

 

На холмах с нездешним светом

колосится воздух-рожь.

Обжигающий при этом

ветер соткан из рогож.

 

Самолётик малокровный,

уподобясь миражу,

оставляет в ярко-тёмной

тверди рыхлую межу.

 

Так лети, лети, служивый,

санным следом сумрак рань,

в жадных поисках наживы

всё пространство прикармань:

 

драгоценную пушнину

зимних гаснущих небес,

ночи звёздчатую льдину,

вставшую наперерез

 

и усыпанную сажей

тех галактик, чей распыл

по сравненью с кровной нашей

скоротечен слишком был.

 

Но сорвавшись с выси страшной,

ты, серебряный комар,

не разбей земной пустяшный

ёлочный стеклянный шар.

 

************************

 

Перекличка

Е. Шварц

 

Есть в приграничье мира

гордость проводников –

Северная Пальмира

с цвелью проходников.

 

Там, уходя в манящий

сумрачный эмпирей,

напутствовал уходящий

живого «не хмурь бровей».

 

Чайку относит ветром

вместе с криком её,

словно суму с конвертом

на имя,

имя твоё.

 

…Где это? Долгий целый

век тебя пролюбив,

нынче гляжу на белый

выветренный обрыв,

выверенные вспышки

старого маяка

в вымершем городишке

с выдохом коньяка

в силу дурной привычки

пить за один присест

в сумерки – с перекличкой

ила

и ранних звёзд.

 

ВЕЧЕРНИЕ ОГНИ

 

Давай сумерничать с графином,

хоть ни-ни-ни.

И все-таки .«бокал поднимем»

– как Фет писал седым графиням

в «Вечерние Огни».

 

Вкус алкоголя сладко-горький

печет и вяжет рот.

Зернистой апельсинной корки

мясист испод.

 

О комната моя, каморка!

Закатный лист фольги.

В печи углей багряных горка.

угара мотыльки…

 

И стол мой с письмами, делами,

готовыми в золу,

чем объяснима наша с вами

любовь к теплу,

 

и за окном – где снега вспышки,

откинутая ниц

ларца девического крышка –

кормушка для синиц.

 

1976