Родившийся в 1899 году в Петербурге и скончавшийся в 1977 в Монтре, в Швейцарии, Владимир Владимирович Набоков и по сию пору остается феноменом, неразгаданной загадкой, таинственным светилом. Необыкновенно широк спектр оценок набоковского наследия – от безоговорочного восхищения до полного отрицания. Набоков – безусловное явление, причем явление сразу двух литератур: русской и англоязычной, создатель особенного художественного мира, новатор-стилист. Набоков оставил после себя огромное наследие. Только на русском языке им было написано восемь романов, несколько десятков рассказов и повестей, а на английском не меньше.
«Я американский писатель, рожденный в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу, перед тем как на пятнадцать лет переселиться в Германию. Моя голова разговаривает по-английски, мое сердце по-русски, мое ухо по-французски» — так писал о себе сам Набоков.
В 1989 г. мой сын, которому тогда было семнадцать лет, принес в наш дом первую книгу В. Набокова – «Истребление тиранов» — избранная проза: «Машенька», «Защита Лужина» и рассказы. Спасибо моему сыну за этот подарок – он открыл для меня этого необыкновенного писателя.
Я отношу себя к категории читателей, которые Набоковым восхищаются. Меня завораживает чарующая виртуозность его прозы; привлекает ироничность писателя (и даже некоторый сарказм), его сдержанность, его не любовь к сентиментальным всплескам. Набоков видел в словесном искусстве главным образом блистательную игру ума и воображения. И это мне нравится, я восхищаюсь необычностью сравнений, красотой стиля письма.
Но самое главное, что сдержанное набоковское « я», отчужденное от сознания «мы», является примером воспитания собственного отношения к миру, умению трезво оценить самого себя, и полагаться на собственные силы. И мне, выросшей при советской власти, творчество Набокова помогло найти себя уже в зрелые годы. Порой перечитываю его, но по-прежнему восхищаюсь. Хочу закончить небольшим его стихотворением:
Есть в одиночестве свобода,
И сладость — в вымыслах благих.
Звезду, снежинку, каплю меда
Я заключаю в стих.
И, еженощно умирая,
Я рад воскреснуть в должный час,
И новый день – росинка рая,
А прошлый день – алмаз.