Не помню от кого услышала: «Юлия Драпкина пишет хорошие стихи». И это оказалось правдой. Хорошие. Тороплюсь и вам передать.

Юлия о себе:

Родилась в 1977 году в Гомеле, Беларусь.

«Собиралась быть математиком, физиком или, на худой конец, актрисой, а в последний момент поступила на филологический факультет Гомельского государственного университета имени Ф. Скорины, о чём, кажется, и не жалею.

Окончила университет в 1999-м и в 2000-м перебралась с семьёй в Израиль, где и живу по сей день. Преподавала английский язык в школе, на подготовительных курсах, работала переводчиком, в банке и на телевидении, а также в других местах, список которых продолжает расти.

Стихи пишу от случая к случаю, ставки на них не делаю, но, когда получается что-то достойное и людям нравится, радуюсь»

 

 

У тебя распорядок, работа, стремления, дети,

у тебя биография — нечего ставить на вид.

У меня — словно черная сотня чудовищных йети

поселилась в душе, превращая ее в неликвид.

 

Ты неплохо живешь и доволен судьбою своею,

ты настолько здоров, что не знаешь дороги к врачу.

Я себя заразила тобой и все время болею,

я в хронической стадии, то есть, себя не лечу.

 

У тебя даже ангел-хранитель холеный и гладкий,

безмятежно расслабившись, курит кальян в стороне.

У меня настроения — ноль, и пальто без подкладки,

и под ним, отморожено, сердце щемит по весне.

 

Но не видит никто, как поспешно, неловко, нелепо

в суете не беря ничего из поклажи дневной,

вот из этого теплого, тихого, светлого склепа,

оставляя горящим пространство за влажной спиной,

 

ты сбегаешь ко мне, без остатков надежды и веры,

в мой затерянный мир непогоды под крышей дождя.

Так бегут от любви светоносной прекрасной Венеры,

с наступлением тьмы к Прозерпине в Аид приходя.

………………………………………………………………………………………..

 

 

Мне пять веселых лет. Автопортреты, каракули, пространство-решето

и на резинке варежки, продеты сквозь рвущуюся вешалку пальто.

Еще я всех горластей и вихрастей, ни страхов нет, ни бед, ни горьких дат,

меня хранит от всяческих напастей веселый симпатичный Бог-солдат.

 

Дворовые гуляния на ужин, зачитанная книжка вместо сна,

мне транспорт никакой пока не нужен, мне так по нраву пешая весна.

И, презирая время-лженауку, я отпускаю свой кабриолет:

Бог-лейтенант ведет меня за руку, как и бывает в десять с лишним лет.

 

Как будто на себя карикатура, смешная у любви в большой горсти,

как тысячи других, как просто дура, как женщина неполных двадцати,

срываю якоря, молчит охрана, плевать, что по дороге утону:

в сопровожденье Бога-капитана пока не страшно даже на луну.

 

Отсчитываю время — четверть века, и хохочу, судьбу перемолов,

а Бог-майор с глазами человека опять идет со мной без лишних слов

туда, где в золотых семейных клетях, как на душе — один переполох,

где нет спасенья, только если в детях, недолгое, длиной в последний вдох.

 

Но к тридцати опять забудешь кто ты, да зеркало твердит «не тот, не тот»,

кривляясь, отражаются пустоты, и хочется подальше от пустот

бежать, как обреченный уголовник от следствия. А где-то за спиной

немолодой угрюмый Бог-полковник, уже не поспевающий за мной.

 

Зайдем в кафе, усталый мой смотритель, прости меня, шальную, не серчай…

И Бог, снимая генеральский китель, из рук моих берет горячий чай.

И мы вдвоем на побережье Леты, два клоуна под крышей шапито,

болтаемся как варежки, продеты сквозь рвущуюся вешалку пальто.