На днях по каналу «Культура» показали передачу, посвященную Булату Окуджаве (из гостелефонда,  1993 год).

Окуджава МОЛИТВА

Булат Шалвович Окуджава

09 05 1924 — 12 06 1997

Не перестаю  удивляться   простоте этого человека, открытости, отсутствию всякой позы. Воспринимаю его как друга. И, наверное, не только я поклонница поэта, потому что лица слушателей были светлыми, глаза задумчивыми и печальными (весь зал – как одно лицо). Хочу привести несколько стихотворений, может быть известных, но ностальгия по тому светлому времени толкает меня на это:

«…мама, мама, это я дежурю,

Я — дежурный по апрелю…»

 

МОЛИТВА

 

Пока Земля еще вертится,

пока еще ярок свет,

Господи, дай же ты каждому,

чего у него нет:

мудрому дай голову,

трусливому дай коня,

дай счастливому денег…

И не забудь про меня.

 

Пока Земля еще вертится —

Господи, твоя власть!—

дай рвущемуся к власти

навластвоваться всласть,

дай передышку щедрому,

хоть до исхода дня.

Каину дай раскаяние…

И не забудь про меня.

 

Я знаю: ты все умеешь,

я верую в мудрость твою,

как верит солдат убитый,

что он проживает в раю,

как верит каждое ухо

тихим речам твоим,

как веруем и мы сами,

не ведая, что творим!

 

Господи мой Боже,

зеленоглазый мой!

Пока Земля еще вертится,

и это ей странно самой,

пока ей еще хватает

времени и огня,

дай же ты всем понемногу…

И не забудь про меня.

 

ПЕСЕНКА ОБ АРБАТЕ

 

Ты течешь, как река. Странное название!

И прозрачен асфальт, как в реке вода.

Ах, Арбат, мой Арбат,

ты — мое призвание.

Ты — и радость моя, и моя беда.

 

Пешеходы твои — люди невеликие,

каблуками стучат — по делам спешат.

Ах, Арбат, мой Арбат,

ты — моя религия,

мостовые твои подо мной лежат.

 

От любови твоей вовсе не излечишься,

сорок тысяч других мостовых любя.

Ах, Арбат, мой Арбат,

ты — мое отечество,

никогда до конца не пройти тебя.

1959

 

ПЕСЕНКА ОБ ОТКРЫТОЙ ДВЕРИ

 

Когда метель кричит, как зверь —

Протяжно и сердито,

Не запирайте вашу дверь,

Пусть будет дверь открыта.

 

И если ляжет дальний путь

Нелегкий путь, представьте,

Дверь не забудьте распахнуть,

Открытой дверь оставьте.

 

И, уходя в ночной тиши,

Без лишних слов решайте:

Огонь сосны с огнем души

В печи перемешайте.

 

Пусть будет теплою стена

И мягкою — скамейка…

Дверям закрытым — грош цена,

Замку цена — копейка!

 

ПРОЩАНИЕ С ОСЕНЬЮ

 

Осенний холодок.

Пирог с грибами.

Калитки шорох и простывший чай.

И снова

неподвижными губами

короткое, как вздох:

«Прощай, прощай.»

 

«Прощай, прощай…»

Да я и так прощаю

все, что простить возможно,

обещаю

простить и то, чего нельзя простить.

Великодушным я обязан быть.

 

Прощаю всех, что не были убиты

тогда, перед лицом грехов своих.

«Прощай, прощай…»

Прощаю все обиды,

обеды

у обидчиков моих.

 

«Прощай…»

Прощаю, чтоб не вышло боком.

Сосуд добра до дна не исчерпать.

Я чувствую себя последним богом,

единственным умеющим прощать.

 

«Прощай, прощай…»

Старания упрямы

(знать, мне лишь не простится одному),

но горести моей прекрасной мамы

прощаю я неведомо кому.

«Прощай, прощай…» Прощаю,

не смущаю

угрозами,

надежно их таю.

С улыбкою, размашисто прощаю,

как пироги,

прощенья раздаю.

 

Прощаю побелевшими губами,

покуда не повторится опять

осенний горький чай

пирог с грибами

и поздний час —

прощаться и прощать.

 

Булат Окуджава

ГРУЗИНСКАЯ ПЕСНЯ

М. Квливидзе

 

Виноградную косточку в теплую землю зарою,

и лозу поцелую, и спелые гроздья сорву,

и друзей созову,

на любовь свое сердце настрою…

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

 

Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье,

говорите мне прямо в лицо,

кем пред вами слыву,

царь небесный пошлет мне прощенье

за прегрешенья…

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

 

 

В темно-красном своем

будет петь для меня моя Дали,

в черно-белом своем

преклоню перед нею главу,

и заслушаюсь я,

и умру от любви и печали…

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

 

И когда заклубится закат,

по углам залетая,

пусть опять и опять предо мною

плывут наяву

синий буйвол,

и белый орел,

и форель золотая…

А иначе зачем

на земле этой вечной живу?

 

1967