При всей моей любви к поэзии, с Давидом Самойловым познакомилась поздно, наверное, после его смерти, благодаря книге Михаила Козакова «Актерская книга» из серии «Мой 20 век»
Что полуправда? — Ложь!
Но ты не путай
Часть правды с ложью.
Ибо эта часть
Нам всем в потемках не дает пропасть –
Она ночной фонарик не задутый.
Полухарактер — ложный поводырь,
Он до конца ведет другой дорогой.
Характер скажет так с мученьем и тревогой –
«Я дальше не иду! Перед тобою ширь,
И сам по ней ступай. Нужна отвага
Чтобы дойти до блага. Но смотри:
За правды часть и за частицу блага
Не осуди, а возблагодари!»
Ах, грань тонка. На том горим
Часть… Честь… «Не это» путается с этим
Порой фонарик правды не заметим,
За полуправду возблагодарим.
Все наши покаянья стоят грош,
И осуждения — не выход.
Что ж делать? Не взыскуя выгод,
Судить себя. В себе.
Не пропадешь.
******************
….И все же я хочу, чтоб музыка лилась,
Ведь только дважды дух ликует:
Когда еще не существует нас
Когда уже не существует….
Давид Самойлов (1920-1990) –советский поэт и прозаик. Впервые опубликовался еще до войны. В 1941 добровольцем ушел на фронт, в 1945 закончил войну в Берлине. Был тяжело ранен.
«Сороковые роковые,
Свинцовые , пороховые…
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!»….
Войну вспоминал часто – только на войне нежданная свобода как смерть была сладка. Он был человеком легким, воздушным и грациозным; любил женщин, любил рюмочку. В своей книге «Перебирая наши даты» он писал: « …с 12 лет мучаюсь вопросом о смысле жизни. Нахожу только промежуточное решение — вино и женщины. Но и не стараюсь соврать….». Но за кажущейся беспечностью всегда была работа острого и философского ума.
Все реже думаю о том,
Кому понравлюсь, как понравлюсь.
Все чаще думаю о том,
Куда пойду, куда направлюсь.
Пусть те, кто каменно-тверды,
Своим всезнанием гордятся.
Стою. Потеряны следы.
Куда пойти? Куда податься?
Где путь меж добротой и злобой?
И где граничат свет и тьма?
И где он, этот мир особый
Успокоенья и ума?
Когда обманчивая внешность
Обескураживает всех,
Где эти мужество и нежность,
Вернейшие из наших вех?
И нет священной злобы, нет,
Не может быть священной злобы.
Зачем, губительный стилет,
Тебе уподобляют слово!
Кто прикасается к словам,
Не должен прикасаться к стали.
На верность добрым божествам
Не надо клясться на кинжале!
Отдай кинжал тому, кто слаб,
Чье слово лживо или слабо.
У нас иной и лад, и склад.
И все. И большего не надо.
***********************
Неужели всю жизнь надо маяться!
А потом
от тебя
останется —
Не горшок, не гудок, не подкова,-
Может, слово, может, полслова —
Что-то вроде сухого листочка,
Тень взлетевшего с крыши стрижа
И каких-нибудь полглоточка
Эликсира,
который — душа.
«Поэзия располагается между исповедью и проповедью, не являясь ни тем ни другим. Исповедь – выворачивание нутра с надеждой получить отпущение грехов. Проповедь – мнимое знание идеала. Поэзия – поступок….»
«Кончался «моцартовский» период жизни и творчества. Вольная, легкая, непринужденная поступь стиха и поступка еще была и длилась, но уже перестала нравиться. Не другим – себе. Неадекватность томила и предвещала «начало новых перемен»
Осень. Уже улетели скворцы.
Ветер в деревьях звучит многострунно.
Грустно. Но именно в эти часы
Так хорошо, одиноко, безумно.
- Метки: Давид Самойлов, русские поэты
