В молодости у походного костра  иногда пели песенку: «когда качаются фонарики ночные…»

Сегодня узнала, что она написана поэтом Глебом Горбовским

 

Глеб Горбовский стихи

04 10 1931

Глеб Яковлевич Горбовский — русский поэт, писатель

 

 

«Наиболее яркий и талантливый поэт 60-х годов. Его читали в обеих столицах, перепечатывали и увозили на Запад. В начале 60-х мы сошлись, и время от времени виделись. Потом Глеб перестал пить, что само по себе прекрасно, но начал в своих стихах учить любви к родине и добру, что добром никогда не кончается. С тех пор мы не виделись. Но я по-прежнему люблю его ранние стихи. Они необыкновенно свежи, остроумны и правдивы.» (Взяла с сайта «Русская виртуальная библиотека – неофициальная поэзия)

 

 

Когда качаются фонарики ночные

и темной улицей опасно вам ходить,

я из пивной иду,

я никого не жду,

я никого уже не в силах полюбить.

 

Мне дева ноги целовала, как шальная,

одна вдова со мной пропила отчий дом!

Ах, мой нахальный смех

всегда имел успех,

и моя юность пролетела кувырком!

 

Лежу на нарах, как король на именинах,

и пайку серого мечтаю получить.

Гляжу, как кот в окно,

теперь мне все равно!

Я раньше всех готов свой факел потушить.

 

Когда качаются фонарики ночные

и черный кот бежит по улице, как черт,

я из пивной иду,

я никого не жду,

я навсегда побил свой жизненный рекорд!

 

 

А это современные стихи Глеба Яковлевича.  Разве плохо?

 

Свеченье глаз, звучанье рта,

смешных ушей — настороженность,

ноздрей всеядных — напряженность…

Лица конструкция проста.

А что под ней? Как — подо льдом?

Река Души — неистощима,

струящаяся жизни мимо,

чтоб стать бессмертною потом.

С годами — в трещинах морщин

лица тускнеет оболочка:

дохнет зима — и нет цветочка.

Но для унынья нет причин:

звучала речь, работал слух,

глаза светились, нюх старался…

но главное — не растерялся,

превозмогая будни, дух!

 

 

 

* * *

 

Теперь я знаю, только и всего:

страшнее жизни нету ничего.

Ее отведав, вдоволь отхлебнув,

я улыбнулся, губы не надув.

Она в свою вмещает колею

рождение мое и смерть мою.

То беспощадно грабит, как бандит,

то, походя, — любовью угостит.

По молодости — насулит чудес,

заставит верить в первенство небес.

А то нашлет болячек в телеса,

отравит золотом и ослепит глаза,

а душу сделает капризней…

Нет ничего страшнее жизни!

Но в каждый из ее священных дней

я все азартней думаю о ней!

 

Остановись, мгновенье!

 

Нет, не когда сходила благодать —

любое из отпущенных мгновений

остановить! — и долго наблюдать,

не убоясь фатальных откровений…

 

Не то мгновение, когда я на войне

стоял под вражьим дулом карабина

или когда барахтался на дне

якутской речки, ухватясь за льдину…

 

Остановить хотел бы я тот миг,

когда, блуждая странником по свету,

я вдруг непостижимое постиг:

что Бог — во вне, но что меня в Нем — нету.

 

 

И еще немного для полного портрета  (из беседы Глеба Яковлевича с поэтом Сергеем Соколкиным  25 03 2010)

Горбовский прочел свое только что написанное:

 

«– Называется «Октябрь»…

 

Деревья голые, как трупы.

Прощай, иссякшая листва.

Дождем надуло небо губы,

Излив обидные слова.

Прощай, меня родивший месяц,

До встречи или навсегда,

Я о тебе немало песен

Сложил без тяжкого труда.

Сложил без музыки скандальной

Инструментальной, без фанфар.

И лишь в душе мотив печальный

Звучал, светясь, как Божий дар.

 

 

– Одиночество я в себе не отрицаю и не отвергаю. Я жил и живу последнее время один. Но одиночество – не рай. Это терпеж. И от этого я плохо себя чувствую, если не взбодрюсь…

Я оптимист. И не потому, что поддам рюмочку и мне хорошо. Сразу улыбка шире зада. Нет, просто я всегда среди туч вижу солнышко. Покропит дождик и кончится. И снова светит солнце. Я люблю улыбку. Пусть я пишу иногда мрачновато, но так Господь решил, я верю в радость. Пусть я иногда бываю вспыльчив, но я не злой. Улыбка у меня внутри, в душе. Этим и живу. У меня есть стержень добра. Плюс–минус, север–юг, добро–зло. Все полярно. А выбираешь-то все равно – где посветлее, подушевнее, потеплее…

 

– Свобода всегда внутри личности, искать ее вне себя глупо.»