Томас Харди

Томас Харди (Томас Гарди) – английский романист, новеллист, поэт.

02 06 1840 — 11 01 1928

Из его романов читала лишь «Тэсс из рода д Эрбервиллей». В последние свои годы он писал только стихи. С его поэзией я  познакомилась недавно. Стихи его читать интересно. Но, как всегда, не читая в подлиннике, так зависишь от перевода. На ваш суд предоставляю понравившиеся мне  два стихотворения Томаса Харди в переводе Александра Сумеркина

Дрозд в сумерках

Я прислонился к калитке рощицы

Когда Мороз был призрачно-серым,

И опивки Зимы делали тоскливым

Слабеющее око дня.

Сплетенные стебли побегов пещрили небо,

Как струны разбитых лир,

И люди, которые здесь часто бывали,

устремились к домашним очагам.

Острые черты земли, казалось, были

Простертым трупом Века,

Его склеп — облачный полог,

Ветер — плач по нему.

Древний ритм зачатия и рождения

Сократился, став жестким и сухим,

И всякая душа на земле

Казалась такой же остылой, как я.

Внезапно голос взлетел среди

Черных сучьев над головой

В самозабвенной вечерне

Безграничной радости;

Старый дрозд, худой, тщедушный, изможденный,

С взъерошенными перьями,

Решил таким образом выплеснуть душу

В сгущающийся мрак.

Так мало причин для гимнов

В таком ликующем тоне

Было написано на земных вещах

Вдали и вблизи,

Что мне подумалось: в его

Счастливом, на добрую ночь, пении

Трепещет блаженная Надежда, о которой он знал,

А я не подозревал.

Перевод Александра Сумеркина

После меня

Когда Настоящее запрёт заднюю дверь за моим трепетным посещением

И месяц май заплещет радостными зелеными листьями, словно крыльями,

Нежными, как только что спряденный шелк, скажут ли соседи:

“Он был человеком, всегда замечавшим такие вещи”?

А может, в сумерках, когда, беззвучно, как мгновение ока,

Росный ястреб пролетит сквозь тени и сядет

На гнутый ветром стебель нагорного терновника, зевака подумает:

“Наверняка этот вид был ему хорошо знаком”.

Если я отойду в ночной черноте, мотыльковой и теплой,

Когда ежик украдкой переходит лужайку,

Кто-то может сказать: “Он хотел, чтоб такие невинные твари не попали в беду,

Но мало что мог для них сделать; и вот — его нет”.

Если, узнав, что я, наконец упокоился, они встанут у дверей

И взглянут на полное звезд небо, что видно зиме,

Осенит ли тех, кто больше не встретит мое лицо, мысль:

“У него был наметанный глаз на подобные тайны”?

И скажет ли кто-нибудь, когда прощальный колокол зазвонит по мне во мраке,

И встречный ветерок вдруг прервет его звуки,

А потом они снова польются с другим колокольным ударом:

“Теперь он не слышит звона, а раньше замечал такие вещи”?

Перевод Александра Сумеркина