В конце прошлой недели случилось два события: одно радостное – роясь в привезенных в библиотеку книгах (спасибо – разрешают), нашла два подарка( две книги из серии «Русские дневники» — Н. Гумилев «В огненном столпе» и И. Бунин «Лишь слову жизнь дана…»); другое не очень – приболела, утомившись на приусадебном участке. Но обрадовалась вынужденному отдыху и окунулась в чтение дневников Николая Гумилева с очень хорошей вступительной статьей Владимира Полушина и, конечно, стихов поэта.
Н.С. Гумилев – русский поэт серебряного века (акмеист), литературный критик, путешественник, офицер.
С детства имел слабое здоровье, плохо учился в школе, но много читал и рано начал писать стихи, не закончил он ни Сорбонны, ни Петербургского университета, в которых учился, но так насыщенно и даже героически прожил свои 35 лет, отведенных Богом, что позавидовать можно!
Это и путешествия в Африку, где требовались и выносливость и отчаянная смелость; и первая мировая война, за которую Н. Гумилев получил два Георгиевских креста (из всех поэтов лишь Гумилев и Б. Лившиц добровольцами участвовали в военных действиях); и большой мастер стиха; и необыкновенный литературный критик («Письма о русской поэзии»); и (какой!) переводчик и знаток не только европейской, но и африканской и восточной культур.
«Разве не хорошо сотворить свою жизнь, как художник творит свою картину, как поэт создает поэму?» Гумилев создал себя: современники вспоминают безупречную «гвардейскую выправку поэта и его подчеркнутое «джентльменство». По сфабрикованному делу он был расстрелян 24 августа 1921 года (по подозрению в участии в заговоре).
Дивный солнечный свет исканий и мечтаний сопровождал его всю жизнь, озаряя земные странствия и творения, благословляя музу поэта на долгую и трудную посмертную жизнь. Вера в себя сделала зачарованного ребенка романтиком и бессмертным поэтом.
Еще один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.
И ты пришла… Ты гонишь прочь
Зловещих птиц — мои печали.
О, повелительница ночь,
Никто не в силах превозмочь
Победный шаг твоих сандалий!
От звезд слетает тишина,
Блестит луна — твое запястье,
И мне опять во сне дана
Обетованная страна —
Давно оплаканное счастье.
Н. В. Анненской
Солнце скрылось на западе
За полями обетованными,
И стали тихие заводи
Синими и благоуханными.
Сонно дрогнул камыш,
Пролетела летучая мышь,
Рыба плеснулась в омуте…
… И направились к дому те,
У кого есть дом
С голубыми ставнями,
С креслами давними
И круглым чайным столом.
Я один остался на воздухе
Смотреть на сонную заводь,
Где днем так отрадно плавать,
А вечером плакать,
Потому что я люблю тебя, господи
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю — как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!
Георгию Иванову
Когда зеленый луч, последний на закате,
Блеснет и скроется, мы не узнаем где,
Тогда встает душа и бродит, как лунатик,
В садах заброшенных, в безлюдье площадей.
Весь мир теперь ее, ни ангелам, ни птицам
Не позавидует она в тиши аллей.
А тело тащится вослед и тайно злится,
Угрюмо жалуясь на боль свою земле.
— «Как хорошо теперь сидеть в кафе счастливом,
Где над людской толпой потрескивает газ,
И слушать, светлое потягивая пиво,
Как женщина поет «La p`tite Tonkinoise».
— «Уж карты весело порхают над столами,
Целят скучающих, миря их с бытием.
Ты знаешь, я люблю горячими руками
Касаться золота, когда оно мое».
-«Подумай, каково мне с этой бесноватой,
Воображаемым внимая голосам,
Смотреть на мелочь звезд; ведь очень небогато
И просто разубрал Всевышний небеса». —
Земля по временам сочувственно вздыхает,
И пахнет смолами, и пылью, и травой,
И нудно думает, но все-таки не знает,
Как усмирить души мятежной торжество.
— «Вернись в меня, дитя, стань снова грязным илом,
Там, в глубине болот, холодным, скользким дном.
Ты можешь выбирать между Невой и Нилом
Отдохновению благоприятный дом».
— «Пускай ушей и глаз навек сомкнутся двери,
И пусть истлеет мозг, предавшийся врагу,
А после станешь ты растеньем или зверем…
Знай, иначе помочь тебе я не могу». —
И все идет душа, горда своим уделом,
К несуществующим, но золотым полям,
И все спешит за ней, изнемогая, тело,
И пахнет тлением заманчиво земля.
…Теперь бы кручи необорные
Снега серебряных вершин
Да тучи сизые и черные
Над гулким грохотом лавин!