«Я жизнь прожил в предощущеньи чуда» — Марк Шагал

Прочитала книгу Марка Шагала (перевод Л. Беринского) – «Ангел над крышами».

 (06. 07. 1887 — 28. 03. 1985)

Открыла для себя, что Шагал не только удивительный художник, но и лиричный мудрый поэт. Он был поэтом от рождения. В фантастических плоскостях его картин летают зеленые беременные козы, красные избы, парят влюбленные, его кочевой Витебск.

 

 

Ты помнишь ль меня, мой город,

мальчишку, ветром вздутый ворот…

Река, их памяти испей-ка

и вспомни вновь юнца того,

что на твоих сидел скамейках

и ждал призванья своего.

Там, где дома стоят кривые,

где склон кладбищенский встаёт,

где спит река,

там золотые деньки я грезил напролёт.

А ночью ангел светозарный

над крышей пламенел амбарной

и клялся мне, что до высот

моё он имя донесёт.

 

Шагал прожил долгую жизнь – 97 лет, был свидетелем  всех страшных событий, но светло и радостно воспринимал мир. Он был евреем. Картины его – это визуализация поговорок на идиш и воплощение образов еврейского фольклора. « Если бы я не был евреем, как я это понимаю, я не был бы художником или был бы совсем другим художником»

 

Шагал всю жизнь считал, что искусство — это состояние души, а душа у всех двуногих, во всех точках Земли свята. И еще он говорил, что жизнь — это очевидное чудо. Что мы являемся частью этой жизни, и с возрастом переходим из одной формы жизни в другую. Своей душой, считал Шагал, может быть, человек подсознательно связан с миром, находится в гармонии с ним.

 

 

 

« Мы живем в мире собственных стремлений и тревог. Это мир радостный и трагичный» — говорил он

 

Брожу по миру, как в глухом лесу,

То на ногах пройдусь, то на руках,

И жухлый лист с небес летит на землю.

Мне жутко.

Рисую мир в оцепененье сна.

Когда мой лес завалит снегопадом,

Картины превратятся в сновиденья.

Но столько лет я среди них стою!

Я жизнь провел в предощущенье чуда.

Я жду – когда ж меня ты обовьешь,

Чтоб снег,

как будто лесенка,

спустился.

Стоять мне надоело – полетим

с тобою в небо по ступенькам белым

 

 

 

Отечество мое – в моей душе

Вы поняли?

Вхожу в нее без визы.

Когда мне одиноко – она видит.

Уложит спать.

Укутает, как мать.

Во мне растут зеленые сады.

Нахохленные скорбные заборы.

И переулки тянутся кривые.

Вот только нет домов.

В них – мое детство.

И, как оно, разрушилось до нитки.

Летят по небу бывшие жильцы.

Где их жилье?

В моей душе дырявой.

Вот почему я слабо улыбаюсь,

как слабенькое северное солнце.

А если плачу –

это плачет дождь.

 

 

Жена

Ты волосы свои несешь

навстречу мне, и я, почуя

твой взгляд и трепет, тела дрожь,

тебя опять спросить хочу я:

 

где давние мои цветы

под хулой свадебной, далекой?

Я помню: ночь, и рядом ты,

и в первый раз к тебе прилег я,

и погасили мы Луну,

и свечек пламя заструилось,

и лишь к тебе моя стремилась

любовь, тебя избрав одну.

 

И стала ты женой моей

на годы долгие. Сладчайшей.

Дочь подарила — дар редчайший

в наиторжественный из дней…

 

Благодарю, Господь высот,

Тебя за день, за месяц тот.

(Перевод Л. Беринского)

 

Я сын Твой, ползать

рожденный на земле.

Ты дал мне краски в руки,

дал мне кисть,

а как Тебя изображать – не знаю.

 

Вот это небо? Землю? Свое сердце?

Руины городов? Горящих братьев?

Глаза слезами полнятся – не вижу,

куда бежать, к кому лететь.

 

Ведь кто-то есть, кто нам дарует

жизнь.

Ведь кто-то есть, кто нам назначил

смерть.

Ведь Он бы мог помочь мне, чтоб картина

моя светилась радостью